Зависть как «культурный» элемент, поведенческий паттерн, эмоциональный механизм и социальный атрибут, существует давно. Но только в нынешнюю эпоху усреднённой интеллектуальности и тщеславной значимости, зависть часто оправдывается сменой окраски – белая зависть, или вообще, не скрываясь под одеяниями неуверенной в себе личности, изливается в астральное поле человеческого опыта и существования. Как правило, зависть – результат сравнения не в свою пользу. То есть, зависть – отражение в кривом зеркале личности, в котором затруднительно разглядеть изюминку индивидуальной неповторимости. Чем разительнее пропасть между уровнем жизни разных людей и статусом социальных слоёв и прослоек, тем больше выражено явление иллюзорной недостижимости на шкале успеха и личных достижений…

ЗАВИСТЬ КАК «КУЛЬТУРНО-СОЦИАЛЬНЫЙ» АТРИБУТ

У современного, насквозь пропитавшегося пороками общества, множество изъянов и тёмных пятен. И это не нонсенс, но упрямый факт. И они имеют человеческую природу несовершенств, подобных коросте. Чем больше мы обращаем на них внимание, тем сильнее и невыносимее зуд, наряду с большим распространением.

К числу таких несовершенств можно в полной мере отнести зависть, как проявление неконтролируемого ума желания и укоренившегося чувства неполной ценности.

Зависть как «культурный» элемент, поведенческий паттерн, эмоциональный механизм и социальный атрибут, существует давно.

Но только в нынешнюю эпоху усреднённой интеллектуальности и тщеславной значимости, зависть часто оправдывается сменой окраски – белая зависть, или вообще, не скрываясь под одеяниями неуверенной в себе личности, изливается в астральное поле человеческого опыта и существования.

Однако это не та космологическая и божественная зависть, которая в строках М. Ю. Лермонтова: «Люди друг к другу зависть питают. Я же, напротив, только завидую звёздам прекрасным. Только их место занять бы хотел».

Зная короткую, яркую и полную противоречий жизнь Лермонтова, можно охарактеризовать его в контексте зависти словами Ницше, вложенными в уста Заратустры: «Чем выше ты поднимаешься, тем меньшим кажешься ты в глазах зависти. Но больше всех ненавидят того, кто летает». Поэтому таким коротким был полёт героя своего времени, обжёгшего свои крылья, подобно Икару о раскалённые лучи завистливого и презирающего пламени человеческого невежества, презрения и эгоизма.

Зависть друг к другу – основа социального мироустройства, которая присуща любому общественному строю и обусловлена уровнем жизни, различиями в культуре, образовании, положении. Завидуют чему угодно – уму, фигуре, росту, вкусу, манере жить и одеваться, поведению, мужскому или женскому вниманию, ярким социальным игрушкам – автомобилям, домам, предметам роскоши, тусовкам, вечеринкам и многому другому.

«Люди, достигшие вершин в какой либо области, достойны уважения, но не слепого поклонения как каким-то идолам! А идолопоклонничество рождает зависть среди тех, кто поклоняется, и чванство, и гордыню среди тех, кому поклоняются. А они ведут к духовному падению (не потому ли среди голливудских и пр. «звёзд» столько алкоголиков, наркоманов, психически неуравновешенных личностей или просто извращенцев). Задумайтесь об этом». – Архангел Адонай

Иными словами, материальный мир, потребления рождает неутомимую тягу к обладанию, лелея жадность, стяжательство и накопление.

«Излишества рождают зависть и воровство, ведут к страданию и потерям. Делись и поделятся с тобой»! – Архангел Адонай.

Как правило, зависть – результат сравнения не в свою пользу.

То есть, зависть – отражение в кривом зеркале личности, в котором затруднительно разглядеть изюминку индивидуальной неповторимости.

Чем разительнее пропасть между уровнем жизни разных людей и статусом социальных слоёв и прослоек, тем больше выражено явление иллюзорной недостижимости на шкале успеха и личных достижений. И тем плотнее завистливо окутывающий туман, застилающий глаза и отключающий здравый смысл.

УМЕРЕТЬ ОТ ЗАВИСТИ ИЛИ СМЕРТЕЛЬНОЕ ГРЕХОПАДЕНИЕ

В данной статье я не стану рассматривать фрейдовскую концепцию эдипова комплекса, когда девочки 2-3-х лет испытывают зависть к пенису, а также поддерживать христианское видение зависти, как одного из семи смертных грехов. Потому, что в первом случае, период, называемый приматом генитальности, переходящий в иную фазу подросткового возраста, довольно относителен и не всегда перекидывает искомую зависть на другие сферы жизнедеятельности. А во втором, мы имеем негативную реакцию человеческой природы, рассматриваемой через императивную призму схоластики и догматизма.

Отсутствие надежды на спасение представляет образ Бога в не совсем божественно милосердной и любящей природе, а также показывает рабскую никчемность человеческой сути. Смертельная греховность (как именуют её в лоне церкви), присущая человечеству, есть проявление его несовершенной природы, которую он в процессе своей жизни может и должен учиться преобразовывать.

Школа жизни – не тюремное местопребывание. Невозможность или нежелание изменения человека, автоматически не переводит его в вечную темницу, но всегда допускает возможность преображения.

Не этим ли «грешит» христианская теология – замалчиванием всей правды о возможности человека и его непрестанно «возобновляющегося воплощения?» Ибо, исходя с их вероучения, в рамках одной жизни, получается так, что «кто не успел, тот опоздал», причём навсегда.

Грех как формулировка, как символ, представляющий всё порочное в человеке, несёт в себе огромный налёт средневекового суеверия, запугивающего вечным судом и наказанием, и по сей день невежественную часть реки людского течения.

Он абсолютно не объясняет действительной причины человеческого ослушания, мотиваций к таким действиям и поступкам. А всё оттого, что церковь до сих пор не признаёт божественного в обычном человеке и его способность не только к преображению, но и божественному сотворчеству и свободному выбору во всех проявлениях.

Также значительный откат назад в людском сознании — это Бог-Судья, наказывающий и прощающий одновременно.

Во всей вселенной нет значительнее и важнее, чем Закон Любви, подчиняется которому всё живое в мироздании.

И не смотря на все наши несовершенства, неуверенные шаги, ошибки судьбы, Законы Вселенной, не носят карательного действия и превентивных мер, а лишь направляют в нужное русло, хотя и с разной скоростью и всевозможными последствиями.

Грех пробуждает и культивирует в человеке чувство страха, вместо осознанной ответственности за свои поступки, действия, слова и мысли.

Искупить грех — это нонсенс, мистификация, ибо ничего искупать и прощать нам не нужно и невозможно. Мы — дети Божьи, и как Его дети не нуждаемся в прощении своего Небесного Родителя. Но возможно и даже необходимо осознать своё божественное происхождение, исправляя в себе те явные или скрытые изъяны и несовершенства, мешающие ощутить любовь Небесного Отца и Небесной Матери в их неописуемо нежной и заботливой форме.

Поэтому если вы не умерли от зависти, как в строках Мольера: «Завистники умрут, но зависть — никогда», у вас есть все шансы к самооздоровлению личности.

Но для этого вам необходимо рассмотреть собственные несовершенства или 16 пороков Детей Человеческих, как именуют их в Славяно-Арийских Ведах, которые надлежит избегать: гнев неправедный, похоть, жадность, заблуждение, вожделение, жестокость, ропот, тщеславие, уныние, влечение, зависть, отвращение, распутство, желание чужого, угнетение, злость.

УСТОЙЧИВАЯ ЗАВИСТЬ

В данной статье я постараюсь показать те стороны несовершенной личности, которые не только формируют завистливую реакцию, а и освещу аспекты зависти, используемой во вред через тёмные ритуалы, неосознаваемое поведение и желание, подхлёстываемой жаждой соперничества.

Даже если не принимать во внимание тот «факт», что зависть смертельна, она, тем не менее, весьма пагубна, проявляя себя с завидной устойчивостью и постоянством.

Ибо как глаголет древня латинская поговорка: «Зависть праздников не соблюдает».

И такого мнения придерживаются многие мыслители и передовые умы различных эпох.

«Зависть из всех страстей гнуснейшая, самая упорная и неугомонная». – Френсис Бекон.

Пока человек не осознал того, что искать лучшее вовне – есть бесполезная трата сил и времени, до тех пор его завистливое сравнение будет упиваться злобой, бичуемое самосожалением. Временами, эти состояния могут сменяться злорадством, в особенности, когда источник зависти понес тяжёлую утрату.

ТВОРЦЫ, СТАТИСТЫ И БАЛЛАСТ

Однажды, лет 10 назад, я охарактеризовал современное человечество в категориях их творческого и созидательного выражения, выделив три основных группы: творцов, статистов и балласт.

Первые — это те маячки, которые конструктивно и сотворчески подходят к жизни, изменяя прежде себя, а затем соответственно, воздействуя на всё окружающее, с целью улучшить его, наполнив светом знания и любви.
Это гуманисты и этики высшего порядка, часто скромные труженики на ниве человеколюбия.

Вторые — это большая часть человечества — «сообщество потребления», инертная и пассивная по своей сути группа, если не задан ритм и темп первой. Но и эта группа не остаётся статичной, а всё больше реагирует на впечатления, которые приходят отовсюду.

Третья группа — это некое уравновешивание, негативный полюс первой группы, который часто принимает форму, создавая видимость первой, тщательно маскируясь и принимая различные личины. При постепенной активизации второй группы, эволюционно отпочковывается и отмирает, словно раковая опухоль. Хотя если вовремя эту «опухоль» не обнаружить, то её «щупальца-метастазы» будут всё глубже и глубже погружаться во вселенскую массу.

Избегать и остерегаться балласта нужно больше всего статистам, ибо творцам они служат контрастом, хотя и смертельно завидуют им. От этого норовят затемнить и затормозить их деятельность, а иногда даже уничтожить их физически. Схожую мысль я встретил у Френсиса Бекона (истинного автора произведений Шекспира и Мастера Розенкрейцера) в его труде «Опыты или наставления. Нравственные и политические».

«Человек, лишённый достоинств, неизменно завидует им в других, ибо душа человеческая питается либо собственным благом, либо чужим несчастьем; кому не хватает первого, тот будет упиваться вторым; кто не надеяться сравняться с ближним в достоинствах, старается сквитаться с ним, нанося ущерб его благополучию».

ЗАВИСТЬ КАК ТЛЕТВОРНОЕ ПОРОЖДЕНИЕ

«Сколько опаснейших болезней порождены невежеством и его исчадьями: страхом, завистью, корыстью и злобою. От них происходит и ползучая ехидна – клевета». — Врата в будущее. Николай Рерих.

Зависть — одно из самых отвратительных и тлетворных человеческих порождений, состоящее из гнева, уязвлённого самолюбия, комплекса неполноценности и, «приправленное» глубоким отвращением к труду. В «чистом виде» зависть присуща балласту, хотя большая часть человечества подвержена её формам и вариациям.

В «облике» зависти можно также обнаружить эгоистический оскал неудовлетворённого себялюбия, мечтательного честолюбия и тайного тщеславия гиены, воображающей себя львом.

В этом контексте честолюбие метафорически напоминает струю воды, направленную под большим напором, но всё же управляемую волей человека, желающей стать чем-то больше, уподобляясь и отождествляя себя с силой, мощью и постоянством падающего водопада.

Скрытая зависть наверняка присуща каждому, даже тому, кто безапелляционно заявляет о её отсутствии; даже более у того, кто говорит: «нет, никогда». Просто она иная, не зелёная и квакающая, а шипящая меж остатков некогда большого ряда зубов.

Принцип возникновения любой зависти кроется в сравнении в чужую пользу, а также видении и ощущении себя не в лучшем свете.

ЗАВИСТЬ, НЕНАВИСТЬ И ЗЛОСТЬ

«Зависть — один из наиболее действенных элементов ненависти». – Оноре де Бальзак.

Ненависть и зависть имеют сходство не только в окончании, но и в источнике происхождения, а именно в вечной Майе (иллюзии) человеческого существования, скрывающей Единство за миражом разделённости и призраком обособленности.

«Зависть еще непримиримее, чем ненависть». – Франсуа Ларошфуко.

Часто ненависть — это не только антагонизм и в высшей степени недовольство, направленное на какой-либо объект, а проявление слабости, скрывающейся под масками страха, зависти и самосожаления.

Как утверждал Вильгейм Райх: «Человек, пораженный эмоциональной чумой или хронической биопатией организма (эпидемической формой эмоционального расстройства, как результата многовекового подавления генитальной любви – авт.), в противоположность невротической личности, всегда развивается как структура, сочетающая зависть со смертельной ненавистью всего здорового».

Иоганн Гёте ставит знак тождества между ненавистью и завистью, а их различие определяет лишь динамикой развития и проявления. «Ненависть – активное чувство недовольства; зависть – пассивное. Нечего удивляться тому, что зависть быстро переходит в ненависть».

Французская романистка Жорж Санд, верно подметила, что «завистливым душам свойственно ненавидеть людей за то, что они якобы отнимают у них счастье».

В подтверждение её слов цитата из Вильгельма Райха: «Посмотри на себя, маленький человек!» – «…Ты можешь только то, что ты можешь, потреблять любовь, работу и знания других, будучи не в силах созидать все это сам. Поэтому ты крадешь свое счастье как какой-нибудь ночной воришка, а, взглянув на настоящее счастье, испытываешь жгучую зависть».

Думаю, бурная светская и личная жизнь Жорж Санд была предметом обсуждения многих, в ком чувство зависти было нескрываемым и даже враждебным.

Путь от зависти до злости –
«Перемытые» чужие кости.

То есть, списывание несчастий на злой рок или судьбу, недостаточно для людей испытывающих комплекс неполноценности, ибо тогда невыносима собственная несостоятельность. Им нужно направить свой гнев, ненависть и злость на другой объект, чтобы «разрядиться» и спрятаться за самооправданием.

С другой стороны, тем, кто мог бы насладиться в полной мере собственным счастьем, часто мешает ощущение, которое возникает у них при мысли об общественном «мнении» – прикованных завистливых взорах в свой адрес, укоризной, словоблудием, и нескрываемым любопытством.

«Незаслуженное счастье зачастую воспринимается нами как некая угроза, оно пугает. Это связано с тем, что втайне мы полагаем, что своим счастьем возбуждаем зависть судьбы или других людей. И тогда принять счастье означает для нас нарушить некое табу, принять на себя какую-то вину, согласиться на какую-то опасность. Благодарность смягчает страх. И все же для счастья нужно и смирение, и мужество». – Берт Хеллингер. И в середине тебе станет легко.

Размышления Хеллингера встречают своё подтверждение ещё у одного автора:
«Я знаю, что моя жизнь вызывает у других зависть, — во мне она порождает страх. Меня пугают ее однообразность и предсказуемость. Страх этот настолько силен, что порой моя жизнь кажется мне смертным приговором». Так размышляет Ирвин Ялом устами отцаоснователя психоанализа И. Брейера, обращающегося к известному философу в своей книге: «Когда Ницше плакал».

Иллюзия безоблачности, взлёты социального и материального успеха публичных людей часто служит отправным пунктом для личного обесценивания и даже признания собственной ничтожности. В таком затмении, вряд ли есть место для объективности.

«Злость (и зависть – авт.) – это обнаружение столь сильного желания, что оно подчиняет интеллект исключительно служению себе и не допускает, чтобы он стал свободным для чисто объективного созерцания вещей». – А. Шопенгауэр.

ДЕТСКИЕ ИСТОКИ ЗАВИСТИ

Безусловно, зависть – черта дурных эпох и нравов.

Однако если проследить возникновение зависти не онтологически, а в онтогенезе, то представляется необходимым вернуться к З. Фрейду и его описанию периода от 3 до 5 лет, когда активизируется либидо (сексуальное желание и страсть), формируя комплексы, которые могут впоследствии сопровождать человека в течение всей его жизни, отравляя его существование. Иными словами, происходит перенос моральных и аффективных (эмоциональных) привычек детства в более взрослый период жизни.

Это подтверждают Джонс и Абрахам, внеся важный вклад в теорию характера, выявив связи между чертами характера и инфантильными инсти